Исинский чайник – своего рода культовая фигура современной чайной культуры. Благодаря повальной моде на чайники некогда заштатный городок Исин, что в провинции Цзянсу, превратился в настоящий город-сад и подлинную Мекку для чаелюбов из всего китаеязычного мира.
В интернете вы найдете множество роликов, в которых известные чайниковеды вещают о волшебных свойствах глины, из которой сделаны эти чайники, а не менее известные мастера искусств с помощью огромного набора изысканных орудий очень долго делают на камеру эти самые чайники, смачно отбивая колотушкой коричневые глиняные пластинки, показывая, насколько непрост процесс рождения данного исторического девайса для приготовления чая.
Я уже много лет достаточно редко пользуюсь чайником для приготовления чая, предпочитая ему гайвань – чашку с крышкой. Потому что в гайвань удобнее насыпать сухой лист и гораздо проще и быстрее извлекать спитой чай, а манипуляции с гайванью производят на публику гораздо более глубокое впечатление, чем работа с чайником. Она ведь нагревается и нужно обладать определённой сноровкой, чтобы не обжечься и при этом все красиво исполнить. Чайник в этом смысле более привычный инструмент, из него легче разливать, поэтому у многих опытных пользователей иссякает интерес к чайникам по истечении десятка лет путешествий по чайным морям.
У многих, но не у всех.
Гайвань ведь по сути представляет собой модификацию достаточно распространённой в Восточной Азии многофункциональной столовой утвари, и поэтому лишена уникальной связи именно с чаем. А вот чайник — международный символ чаепития. Обладание чайником устанавливает несомненную причастность к чайной культуре. Изящный чайник не просто удобен в использовании, он ещё и является атрибутом не только настоящего чаелюба, но и чайного мастера. Огромное разнообразие чайников, доступное современному поклоннику вдумчивых чаепитий, всегда даёт возможность их обладателям ненавязчиво подчеркивать свою индивидуальность, статусность и хороший вкус.
Опять-таки, в отличие от гайвани, чайник имеет очень занимательную историю. Она касается не только его эволюции и формирования его современного облика, но и того, как собственно глиняные изделия из далекого села в провинции Цзянсу стали культовым предметом не только у себя на родине, но и далеко за её пределами. Как же это произошло?
Для того, чтобы поведать эту историю, нужно всё-таки уйти немножко вглубь веков: так понятнее контекст «чайникового бума».
В стародавние времена, когда люди передвигались по Китаю пешком, на повозках, запряженных ослами, и в утлых лодочках по разветвленной сети каналов, производители керамики обычно создавали свои производственные мощности в непосредственной близости от источника сырья. Например, это мог быть пласт каолина (белой мелкодисперсной глины с высоким содержанием оксида алюминия), и тогда у них по прошествии пары столетий получался отличный тонкий белый фарфор. Однако каолин есть не везде, тем более мелкодисперсный, гораздо чаще попадается грубая глина с высоким содержанием оксида железа или меди. Залежи такой глины в свое время заставили жителей Исина заняться производством больших и малых керамических чанов, предназначенных для самых разнообразных бытовых нужд: от хранения алкоголя под землей, до разведения бонсаев.
Для обжига керамических изделий примерно три тысячи лет назад была изобретена так называемая «драконья печь», состоящая из множества соединённых между собой камер. Древние люди ставили в эти камеры глиняные заготовки, обкладывали дровами, поджигали дрова, и потом быстро закладывали проёмы печи, оставляя небольшие отверстия для подбрасывания дров и наблюдения за цветом огня, каковой был единственным доступным тогда индикатором температуры внутри. Полный цикл обжига занимал около недели. Драконьей печь называлась потому, что ее строили на возвышении, чтобы камеры располагались на разных уровнях, снизу вверх: тогда в самых верхних камерах температура обжига достигала максимально возможных значений. Соответственно, в разные камеры печи ставили разные по размеру изделия в зависимости от того температурного режима, который был необходим для данного изделия. Получалась конструкция, напоминающая тело огромной змеи, заползающей на холм.
Соответственно, древняя печь могла быть максимально энергоэффективной только при условии, что там обжигались изделия разного размера, толщины стенок и степени изящности. Наиболее грубые с пониженными требованиями к плотности черепка ставили в нижние камеры, а изделия, которые должны были быть самыми прочными – в верхние. Но что-то должно было быть и посередине.
Поэтому примерно с 16 века, когда в Китае явочным порядком по императорскому эдикту была введена мода на рассыпной чай, исинские умельцы задумались над новой линейкой продукции, не требовавшей высокой плотности черепка, но при этом широко востребованной на рынке.
Дело в том, что пока в ассортименте китайских чаеторговцев были только прессованные чаи, чайники использовались исключительно для нагревания вина и розлива кипятка, а чай готовили либо в чанах (как это описано у Лу Юя в «Чайном каноне»), либо в широких пиалах, предварительно перетирая его в порошок.
Появление рассыпного чая заставило чаелюбов искать альтернативные пути создания уникальной атмосферы чайного действа. И в некоторых районах Китая под это дело приспособили привычную пиалу для риса с крышкой, которая путем некоторой эволюции превратилась в гайвань.
А вот мастера из Цзянсу предложили немного трансформировать чайник для воды, уменьшив его размер. Благодаря чему появилось изделие, которое отлично обжигалось не только в нижних камерах «драконьих печей», но и даже внутри больших чанов, благодаря чему драгоценное пространство печи заполнялось более эффективно.
Но поскольку глина, доступная исинским мастерам, была довольно грубой, с пониженной пластичностью из-за обилия разноразмерных фракций, а технология ее просеивания и стабилизации внутренней структуры была очень примитивной, то делать чайники на гончарном круге или тем более отливать их в форме не было никакой возможности. Именно поэтому исинские мастера делали чайники точно так же, как и большие чаны. А именно собирали их из длинных глиняных пластин, которые предварительно отбивались специальной колотушкой, чтобы разбить наиболее крупные фракции и более-менее выровнять внутреннюю структуру черепка перед обжигом.
Надо сказать, что уже в те далекие времена уровень ремесла, в том числе гончарного, в Китае был таков, что даже при столь примитивной технологии готовые изделия поражали своим изяществом на фоне того, что пытались изобразить западные ремесленники в подражание китайским мастерам. В ряде европейских музеев есть очень запоминающиеся экспозиции, в которых китайские оригиналы выставлены рядом с европейскими подражаниями, и все становится очень понятно.
К середине 20го века Исин пришел как один из традиционных гончарных центров, с упором на чаны и мелкую и среднюю утварь. Производство чайников было частью всего объема местных изделий, но не решающей, ибо основным фактором производства было правильное распределение изделий внутри дровяной «драконьей печи».
К началу 20 века глиняный чайник из Исина был диковинкой даже в самом Китае. Богатые люди предпочитали богато украшенный фарфор, а бедным людям хватало стаканов из бамбука. Но был один район в Китае, где исинские чайники получили широкое хождение и где даже появилось собственное производство аналогов – это север провинции Гуандун, районы вокруг Чаочжоу и Шаньтоу. Как так получилось – история, требующая дальнейшего изучения, но факт остается фактом: на момент появления на карте мира Китайской народной республики, исинский чайник был маркером чаошаньского чаепития.
В середине 20 века в Исине, как и в других традиционных центрах ремесел, попытались провести укрупнение, объединить всех гончаров в коммуну, и создать большие светлые цеха, где они бы все дружно творили на благо новой социалистической родины.
В итоге родилась известная стандартизация изделий, а также заметно увеличилась доля чайников в общем объеме, т.к. в рамках плановой экономики было решено, что чайник нужен в каждой китайской семье. А делать относительно недорогие и практичные глиняные чайники умели хорошо только в Исине.
КНР родилась в результате победы Коммунистической партии Китая в гражданской войне с Националистской партией Гоминьдан, каковая была вытеснена на свежеотобранный у японцев остров Тайвань. Вместе с националистами на остров также переместилась часть образованной публики, как из столиц, так и с восточного побережья. Случилось это отчасти и потому, что жители восточного побережья с древних времен имигрировали на Тайвань, имели там семейные связи, и говорили на том же самом языке, который нынче именуется не иначе как «тайваньский диалект». В основе его – диалекты юга провинции Фуцзянь и севера провинции Гуандун, где и расположены город Чаочжоу и порт Шаньтоу.
Само собой, что люди взяли с собой все самое ценное и необходимое, включая пресловутые исинские чайники. Во многих семьях эти чайники хранились как реликвии, напоминающие о счастливой молодости их обладателей, а затем – о родителях и прародителях, покинувших родную сторону в годину суровых испытаний.
Столь мощное смысловое наполнение исинского чайника, которое образовалось на отдельно взятом острове, не могло долго оставаться втуне и нашло свой выход в бурной коммерческой деятельности группы выходцев из Шаньтоу, которые с началом чайного бума на Тайване в конце 1970х годов замутили схему с контрабандой чайников из Исина на мятежный остров.
Именно они, безымянные герои капиталистического труда, рискуя товаром, здоровьем и даже жизнью, в числе прочих запретных плодов завозили на лодках с континента сотни исинских чайников. На Тайване они их сбывали вовсе не из-под полы, а устраивали целые аукционы и вечера, широко пропагандируя уникальность исинской технологии, исинской глины а также формы изделий. Именно они, в целях своей наживы, накопали кучу исторического материала, подняли из небытия имена авторов чайников 16 века, разработали классификацию чайников, и одаривали полуподпольными заказами наиболее даровитых исинских мастеров.
Более десятилетия продолжалась эта эпопея, невидимыми узами связавшая обе стороны Тайваньского пролива. Заработанные Тайванем за счет участия в мировом разделении труда доллары увеличивающимся потоком шли в Исин, благодаря чему тамошние мастера получили возможность совершенствовать свои навыки и создавать креативные изделия в условиях планового производства массовки. Тайваньские же чаелюбы получали новые необычные изделия в свои коллекции, а удачливые спекулянты-контрабандисты – растущие барыши.
Однако в конце 1980х годов наступило долгожданное потепление в отношениях между Тайванем и КНР, которое ознаменовалось туристическими обменами между сторонами. Само собой, одним из самых востребованных направлений стал далекий городок Исин в провинции Цзянсу, и основа для спекуляции чайниками быстро испарилась. Однако производители оказались не промах и смекнули, что теперь приличную часть маржи, которую забирали себе спекулянты, можно получать самостоятельно. Кроме того, повышенный интерес тайваньцев к исинским чайникам естественным образом подтолкнул и внутренний спрос у нарождающегося класса китайских нуворишей и богатеющего среднего класса.
Что увеличило потребность в чайниках в сотни раз даже по сравнению с золотыми деньками наших лихих тайваньских контрабандистов.
Благодаря этому спросу быстро сформировался обширный пул ремесленников, которые специализировались исключительно на чайниках. Местное руководство тут же организовало рейтинг мастеров, к процессу подключилась даже Академия художеств КНР, в рамках которой подразделение керамического искусства приобрело дополнительный раздел по чайникам. В Исине появились академики, великие художники и просто художники, победители конкурсов и обладатели почетных наград за высокохудожественные чайники.
Также появилась группа специалистов, которые за небольшое вознаграждение знакомили коллекционеров с наиболее выдающимися авторами, помогали размещать заказы на исключительные авторские чайники. Уже в начале 2000х стоимость такого заказного чайника с печатью академика из Исина могла превышать цену импортного лимузина.
В этот период времени КНР, вслед за Тайванем, тоже начала активно включаться в мировое разделение труда, заимствуя передовые технологии, в том числе и в гончарном деле. Поэтому в Исине очень быстро появились центрифуги для первичной переработки глины, современные фильтры, позволяющие получать практически однородный материал из любой глины, и конечно же понимание того, что никакой природный пласт не дает оптимального соотношения пластичности и химсостава, необходимые для снижения брака при обжиге керамики, получения приятной на ощупь текстуры и цвета готового чайника. На рынке появились производители промышленной глины, поэтому любые керамические изделия стало возможным формовать как на круге, так и в форме. Чем местные мастера немедленно воспользовались, ибо эти технологии позволяют резко снизить затраты на производство, как временные, так и денежные, одновременно делать много чайников стабильно высокого качества и своевременно удовлетворять заказчиков.
Однако история о том, что исинский чайник обязательно делается с помощью колотушки из ленты сырой глины продолжала быть крайне притягательной и отлично объясняла высокую стоимость изделий для тех, кто ничего не смыслит в керамическом производстве.
Поэтому вплоть до наших дней эта история тиражируется, создавая у потребителей иллюзию, будто все в Исине сидят с колотушками, и только отдельные недобросовестные производители что-то делают из привозных материалов. Появились эксперты, которые с закрытыми глазами наощупь способны выявить подлинный исинский чайник, сделанный по всем правилам, знают все главные печати, почерк модных мастеров и т.п.
На самом деле, современные технологии уже повсюду, и все как раз наоборот – только те, кто продает по 1-2 чайника в год сидят с колотушками. Ибо это особо круто, всё вручную. Все остальные давно работают с литьем. Правда формы для литья часто имеют особые дефекты, которые в готовых изделиях должны показать на то, что при изготовлении пользовались колотушкой)) Точно так же, все обжигают готовые изделия в газовой печи, потому что это даёт максимально высокое качество при минимальных затратах времени и ресурсов. Но есть и действующие дровяные печи, изделия из которых стоят дороже, потому что они изготовлены традиционным способом.
И что же, теперь нет простора для творчества и проявления способностей у гончаров-ремесленников? Как раз наоборот. Теперь они могут создавать гораздо более сложные формы, благодаря стабильности и пластичности материала, снизить выбраковку при обжиге до 5% вместо обычных для дровяных печей 50-70%, экспериментировать с различными составами, цветами, глазурями… Теперь хорошие чайники с притертой крышкой, ровной струей из носика и водяным замком можно делать не только из глины, но и из фарфора, а возможности их декорирования просто безграничны.
Но кому-то все равно нужен «аутентик» и «артизаналь», чтобы прям как в 16 веке. Причем начиная с добычи глины до обжига.
Любовь к древностям и постоянное воспроизведение традиционных изделий является одним из известных «пунктиков» части коллекционирующей публики. Однако подумайте: все достижения древних на самом деле органично присутствуют в любом современном изделии, любой современный керамист их использует, дополняя теми деталями, которые появились с развитием технологий. А сами по себе современные технологии это же тоже чудеса искусства – инженерного, организационного, индустриального и постиндустриального. Разве они не являются более достойным объектом обожания, чем унылые подделки под старину?